- Господин тан, - высокий, статный мужчина в длиннополом одеянии мага темно-синего цвета остановился у окна, повернулся к нему спиной. Теперь он стоял против света, и совершенно невозможно было разглядеть его лицо и то, что оно выражало. - Мы с вами всегда понимали друг друга, не так ли? Не хотелось бы потерять понимание и теперь, в трудный для нас момент. Давайте говорить откровенно.
Тан, вальяжно расположившийся в широком резном кресле из темного дуба, демонстративно не смотрел в сторону говорившего. Делал вид, что внимание его полностью поглощено рассматриванием стального кубка, украшенного чеканкой и желтыми непрозрачными камнями. И физически чувствовал направленные на себя взгляды - как мэтра Корнелия, стоявшего у окна, там и мэтра Эжена, присевшего на самый краешек кресла у противоположной стороне комнаты. Оба мага были достаточно молоды для достигнутого ими высокого статуса, хотя и значительно старше, чем Нэль. Мэтр Корнелий, обладатель каштановых локонов и слегка раскосых серо-зеленоватых глаз, выглядел лет на сорок. Мэтр Эжен, кареглазый, с прямыми пепельными волосами, казался лет на пять моложе. И, тем не менее, тан хорошо знал, что не стоит обманываться их молодостью и смиренным видом. Два мага, полностью принявшие служение Гесинде, имели в гильдии Тальеры влияния как бы не больше, чем сам гильдмастер. Тан давно вел с ними дела и хорошо знал деловую хватку мэтра Корнелия и проницательность мэтра Эжена. Что ж, гильдия знала, кого посылать к нему для дознания. Радовало только, что с ними не явился какой-нибудь ментальный магик, ибо тан не слишком был уверен в крепости своего мозгового блока и в том, что тот не разлетится вдребезги под напором мастера. Впрочем, мастеров ментальной магии можно было пересчитать по пальцам, и в Тальере был только один такой маг. Но, пусть единственный, он был, и тот факт, что он не заявился в дом тана, можно было рассматривать и как жест доверия со стороны гильдии. Пока еще доверия.
- Так что вы скажете, господин тан?
- Я всегда был с вами откровенен, вы же знаете.
- Знаю, - кивнул мэтр Корнелий. - Знаю. Потому и я могу быть с вами откровенен. Доверие за доверие, не так ли? Обычно мы не посвящаем в дела нашей гильдии людей посторонних, но вы, тан... - последовал легкий поклон в сторону хозяина замка. - Возникшая в данный момент ситуация не из приятных, и, что особенно огорчает нас, к ней вы имеете самое непосредственное отношение. Хотелось бы надеяться, что мы ошибаемся, но факты, тан, факты...
Тан изобразил на лице внимание, смешанное с удивлением. Но на мага по-прежнему не смотрел.
- Поясните свою мысль, мэтр Корнелий, я что-то вас не понимаю.
- Поясню, тан. Вы не можете не знать, что вот уже несколько месяцев наше братство разыскивает одного человека. Вас ставили в известность, специально, на случай, если бы вдруг что-то узнали про него. Этот человек, называемый Лионелем Проклятым из Аркары, весьма опасен, сказали вам. И растолковали, почему. Он является стихийным проводником огромного потока магических сил извне, и не в состоянии поток этот усмирить и направить. Гильдия однажды выпустила его из рук, и это было ошибкой, братья недооценили опасность даже после катастрофы в Аркаре, сочли, что случай был единичный и стал следствием невнимательности и безответственности упомянутого мага. Несколько месяцев назад стало ясно, что это не так, невнимательность тут ни при чем. Впрочем, это все детали, известные вам. Что я, собственно, хотел сказать? Недавно мы узнали, что этот самый Лионель из Аркары скрывался в ваших владениях. Более того - в укрытии, предоставленном лично вами. Более двух месяцев. Что вы на это скажете, господин тан?
- Что скажу? - тан, выпрямившись в кресле, вскинул голову, надменно прищурился. Обвиняющий, чуть ли не угрожающий тон мэтра Корнелия задел его и разозлил. - Я спрошу - какие у вас доказательства. Кто видел этого мага? Кто сказал, что я лично предоставил ему укрытие? А?
- Не горячитесь, тан, - заговорил мэтр Эжен. Голос у него был мягкий и нежный, как бархат, что пугающим образом не сочеталось с леденящим взглядом неподвижных карих глаз. - Доказательствами гильдия располагает. Есть свидетели. Наши братья из Аркары и Солоты разыскали Лионеля в его укрытии и попытались препроводить его в безопасное место в стенах храма. Но он оказал сопротивление, оглушил братьев, и скрылся в неизвестном направлении. Его действия снова, как и в Аркаре, спровоцировали пожар, и чуть было не повлекли за собой человеческие жертвы.
"Чуть было!.. " - отметил про себя тан. Любопытно, как это следует понимать? Маги умолчали насчет убитого парня? Или просто не знали, что с ним случилось? Ведь может же быть, что Нэль вывел их из "сражения" раньше. Хотя как раз это - сомнительно. Впрочем, неважно, так или иначе. Сейчас речь идет не о мертвых, а о живых, и кое-кому из них придется тяжко.
- Не понимаю до сих пор, при чем тут я, - бросил тан несколько высокомерно. - В моих владениях сидел беглый маг, который, к тому же, устроил пожар, а значит, пострадало мое имущество, но с чего вы взяли, что я покровительствовал ему? Это первое, что я хотел сказать. Дальше. Даже если - допустим на минуту такую возможность, - я и впрямь приютил у себя вашего беглеца, с какой стати я должен отчитываться перед храмами Гесинды? Я разве чем-то обязан вашей братии? Э? Мэтр Корнелий? Мэтр Эжен? Я - человек светский, не служу богам, служу королю, могу оказывать покровительство кому захочу.
Мэтр Эжен сверкнул на него глазами, но смолчал. Старший же маг отошел от окна, приблизился к тану, встал перед ним, выпрямившись во весь свой немалый рост. Тан Альбрехт тоже поднялся, их глаза оказались на одном уровне.
- Тан, - теперь мэтр Корнелий говорил укоряюще. - Конечно же, вы ничем не обязаны гильдии, наоборот, братство Гесинды обязано вам. Но вам следовало бы понять, что мы разыскиваем беглеца не из-за собственной блажи, а потому, что он представляет угрозу всему королевству. Если хотите даже - всему материку. Вы знаете, что произошло в Аркаре. Знаете, что случилось в ваших собственных владениях. Добавлю к сказанному еще один факт. Конечно, от лаборатории беглеца мало что осталось, огонь сгубил почти все. Но того, что удалось найти, достаточно, чтобы установить: он занимался запрещенными опытами.
- Запрещенными кем?
- Гесиндой. Старшими братьями. Разве этого не достаточно?
- Ну, ну, - усмехнулся тан, складывая руки на груди. Он уже понял, что более маги напирать на него не будут. Да, у них есть свидетельства того, что Нэль прятался в его землях, но нет ни единого доказательства, что пользовался он лабораторией, предоставленной лично таном. - Может быть, вы еще расскажете про опыты с некромантией?
- Не расскажу. Некромантии не было, - на удивление мирно ответил маг. - Но неужели вы считаете, тан, что некромантия - это самое худшее, что могло происходить в лаборатории? Уверяю вас, есть вещи и похуже. Хотя и выглядят они не настолько откровенным злом, не так отталкивают мерзостью. Подумайте над этим, тан, - мэтр Корнелий подумал и добавил многозначительно: - Мы все-таки рассчитываем на вашу лояльность. Король стоит над всеми нами, но и Гесинда не бессильна. Она щедро благодарит тех, кто служит ей. Не только золотом.
Еще бы! Маг должен был бы окончательно потерять голову, чтобы соблазнять тана Альбрехта Аля наградой материальной. Впрочем, странно, подумал тан, что они вообще заговорили о награде. Не иначе, как Нэль окончательно завяз у них в печенках. Может быть, он успел и еще чего натворить? Но не спрашивать же у них, у этих уверенных в своей правоте служителей Гесинды. Как жаль, что Нэль обрубил все нити, и не узнать, где он теперь и что с ним. С другой стороны, если братья отчаются окончательно и решат прибегнуть к помощи ментального мага, чтение мыслей ничего им не даст. Кто не знает, тот не выдаст.
- Послушайте, уважаемые мэтры. Я принял к сведению все, что вы сказали, хотя ваши обвинения, как я и полагал, не имеют под собой никаких оснований, кроме досужих домыслов. Но я не в обиде. Понимаю, что вы заботитесь о репутации своей гильдии и безопасности королевства, что угодно королю, а значит, и мне - ведь я верный его слуга. Посему, разойдемся в полной убежденности взаимного доверия и взаимопомощи.
Оба мага одарили его взглядами, сделавшими бы честь и армии василисков, но смолчали. Что им было делать? Имя короля все еще неплохо действовало на собратьев Гесинды. Несмотря на все свое магическое могущество, они побаивались королевской власти. Ибо память у них была крепкая, а костер, разведенный для Нэля - тоже, как ни крути, мага, - еще более освежил им ее. Когда-нибудь, размышлял тан, отдавая вызванному слуге указания проводить мэтров магов до двери, когда-нибудь ситуация переменится, переломится кардинальным образом. Придет время, когда маги будут диктовать королю условия, и не наоборот. Так будет. И очень хорошо, думал тан, что я этого не увижу, не доживу. Все маги, все, поголовно, несомненно "тронутые", а оказаться под властью горстки сумасшедших, к тому же - обладающих нечеловеческими способностями, - перспектива не из приятных.

В камине, не смотря на летнее время, пылал огонь. Нужды в тепле никакой не было, дни, да и ночи, стояли жаркие, но тан все равно приказал затопить в кабинете. Ему нравился вид живого огня, за жадными непоседливыми языками пламени он мог наблюдать часами.
И вечером, запершись в кабинете, он смотрел в огонь, забыв о лежащей на коленях книге. В мирном пламени камина виделось ему иное - пожар, бушующий на затерянной среди цветущих деревьев поляне, и пожар, горящий в черных глазах мага, когда он говорил о своих опытах.
Куда же он, все-таки, пропал? Вот уже месяц тан не имел о нем никаких сведений. Нэль словно сквозь землю провалился, и никто из многочисленных осведомителей и верных людей Тальерского вельможи не видели и не слышали ничего о молодом человеке. Где он так хорошо скрывается? Учитывая его манеру красить глаза, он должен быть очень заметен. Если только не отказался от этой привычки... Да нет, едва ли, не так-то просто он отказывается от чего-либо, даже от подобных мелочей.
А самое интересное, что нет вестей и от его друга, сладкоголосого менестреля. Уж этот-то не должен бы скрываться! В последний раз тан видел его в мае, когда он вернулся с двумя лошадьми и известием о бегстве Нэля. Тогда тан передал ему лютню и поинтересовался, не хочет ли он поучаствовать в поисках мага. Арьель отвечал уклончиво, и не потому, что хотел скрыть свои намерения. Было видно, что он и сам еще не определился, как быть. Исчезновение мага здорово угнетало его, хотя тан и не совсем понимал, почему музыкант так привязан к Нэлю, словно к младшему брату (впрочем, маг частенько казался старше Арьеля, который, в свою очередь, вел себя как мальчишка).
Тану очень хотелось бы знать, где сейчас обретается Нэль и чем он занят. Но он не знал даже, как искать его, раз уж его люди бессильны. Смысла отыскивать Арьеля в надежде, что он приведет к магу, тоже нет. Если бы он знал, то уже сам сообщил бы. По крайней мере, тан очень на это надеялся.
Оставалась еще Марика, женщина, несомненно, мудрая и сведущая в магии, хотя и своей, отличной от Нэлевой (насколько понял тан). Возможно, если попросить, она с помощью своих способностей и сумела бы разузнать местоположение мага. Но для этого нужно было ехать к ней лично, а тан подозревал, что служители Гесинды внимательно за ним присматривают. Очень не хотелось бы навести их на Марику.
Так что, пусть все пока идет так, как идет.

Летом наступала ягодная пора. Земляника, черника, малина, костяника, а по осени брусника и клюква - все эти ароматные дары лес преподносил щедро и охотно. И Виленка, сколько помнила себя, всегда с приходом лета отправлялась в лес то за одной, то за другой ягодой. Сначала - с матерью, позже - со старшей сестрой, а теперь к ним присоединилась и младшенькая. Бывали дни, когда девочки, вместе с подружками из своей деревни, с утра до вечера пропадали в лесу, и возвращались с наступлением темноты, отягощенные сладким и душистым грузом.
Окрестный лес Виленка знала, как свои пять пальцев, и, бывало, забиралась дальше, чем рисковали заходить остальные девочки. У нее были "свои" ягодные места, которые она никому не показывала. Старшая сестра Тира вначале беспокоилась, даже пугалась, когда Виленка вдруг пропадала незнамо куда, но со временем перестала, поняв, что в лесу с девочкой ничего плохого произойти не может. Тем более, что все равно Виленка никогда не отходила далеко, лишь скрываясь с глаз, и практически всегда оставаясь в границах слышимости.
В этом году земляники было видимо-невидимо, и девушки таскали ее из лесу огромными корзинами. Виленка и рада была, что ягода все не сходит и не сходит. В лесу-то лучше, чем в поле работать, или по дому.
Оставалось у нее еще одно заповедное местечко, скрытое от посторонних глаз густыми кустами крушины и можжевельника, туда Виленка еще ни разу за все лето не наведывалась. Когда девушки оказались поблизости от него, она, отойдя от сестер в сторонку - как всегда, никому ничего не сказав, направилась туда. Ягода там росла щедро, и девочка рассчитывала набрать если не целую корзинку, то половину - точно.
Пробравшись с осторожностью через кусты, она застыла в изумлении, быстро сменившимся возмущением. Кто-то пробрался на ее полянку раньше. В траве, спиной к Виленке, стоял на коленях человек. Девочка громко вздохнула, не зная, пугаться ей или нет. Человека этого она совершенно определенно не знала и никогда ранее не видела.
На нем были заметно поношенные темные одежды, длиннополые, с просторными рукавами. На плечи свободно падали не подвязанные черные волосы. Услышав треск раздвигаемых кустов и вздох, человек обернулся. Точнее, развернулся, не вставая с колен. Виленка увидела бледное молодое лицо - словно белое пятно луны в окружении черных волос-туч. Короткая негустая бородка не скрывала оспин на запавших щеках. Черные глаза, густо подведенные по нижнему веку, казались двумя пылающими углями, но не злоба в них горела, а что-то иное, что Виленка не сумела разобрать.
- Не бойся, - сказал человек; голос его звучал хрипло, словно ему давно не приходилось разговаривать. Он развел в сторону руки, показывая раскрытые ладони, и Виленка, вопреки призыву не бояться, шарахнулась назад. Привиделось ей, что пальцы его все в крови, и протягивает он ей окровавленные руки. Но незнакомец вскинул на нее удивленно глаза, и Виленка поняла свою ошибку. Не кровь это была, а земляничный сок. Всю крошечную полянку сплошным ковром покрывали резные листики земляники.
С небольшим запозданием человек понял причину ее страха, взглянул на свои ладони, улыбнулся.
- Это всего лишь сок. Прости, что напугал, - видя, что Виленка не отвечает, он продолжал, не вставая с колен и глядя снизу вверх. - Ты, я слышу, тут не одна, - и впрямь, совсем недалеко раздавались звонкие женские голоса, среди которых девочка слышала и сестрицыны. - Вы из деревни, верно? Вон там? - рука, выглядевшая особенно тонкой в широком рукаве, поднялась и указала направление. Девочка посмотрела на него с любопытством, почти уже не испытывая страха. Рука подобной формы у мужчины показалась ей необычной, у ее отца и брата ладони были широкие, как лопаты, загрубевшие и темные, а здесь - тонкое запястье, узкая кисть. - Как она называется, твоя деревня? Рябинка?
- Рябинники, - отозвалась Виленка и нахмурилась, подумав, что ягод она уже тут не наберет. А она-то думала побыстрее наполнить корзину и посидеть немного, бездельничая, среди солнечных пятен, пробившихся сквозь лесную крону.
- Не расстраивайся, - незнакомец словно читал ее мысли. - Здесь еще много осталось. Смотри.
Он повел рукой над лужайкой, по самым верхушкам травы и земляничных листьев. Виленка увидела тут и там красные капельки ягод, и их, в самом деле, было множество. Но оставаться рядом с незнакомым человеком... Девочка заколебалась. Кто знает, кто он такой, и что делает в лесу. Лихих людей множество. Она оглянулась, раздумывая, не убежать ли ей или, может быть, лучше позвать старшую сестру и ее подруг?
- Не бойся, - повторил человек, поднимаясь, и наклонился, чтобы отряхнуть одежду от налипших на нее травинок. - Я уже ухожу.
Только сейчас Виленка заметила, что на его поясе, перехватывающем верхнюю накидку, отдаленно напоминающую долгополый жреческий балахон, подвешены пучки трав. Человек, собирающий и засушивающий травы, не мог быть плохим. Наверное, он был таким же, как умерший зимой дед Като. Тот делал из трав отвары, шептал что-то над ними, а потом давал их больным, и они почти всегда выздоравливали. Кроме того, он никогда не гнал от себя детей, которые так и крутились вокруг, несмотря на запреты родителей. Взрослые, кажется, побаивались деда и называли его колдуном.
- Ты колдун? - спросила Виленка прежде, чем незнакомец успел уйти.
Он почему-то вздрогнул и обратил на нее пылающий взгляд блестящих черных глаз.
- Да, - ответил он после короткой паузы. - Колдун.
Девочка ничуть не удивилась, что ее догадка оказалась верной. Человек с такими глазами и не мог быть никем иным.
- У нас в деревне был колдун, - пояснила она. - Дед Като тоже собирал травы и лечил ими больных. Но теперь он умер, а до соседей полдня пути.
- Вот как... А у соседей есть знахарь?
- Есть. Только он к нам не очень-то охотно ходит, - Виленка сама на себя удивлялась, почему рассказывает все этому незнакомому человеку со странными глазами. - А мама очень больна. А бабушка говорит, что если бы дед Като был бы жив, он как есть ее поднял бы с постели.
- Вот как, - повторил незнакомец и вдруг спросил: - Как тебя зовут?
- Виленка. А тебя?
- Нэль, - улыбнулся он и указал на ее корзину. - Давай-ка наберем тебе ягод, Виленка.

Бабушка хмуро выслушала сбивчивые объяснения Виленки и на колдуна смотрела настороженно и неприветливо, но в дом впустила. Нэль, перед тем как перешагнуть порог, коротко поклонился ей, прижав ладонь к сердцу, от чего суровое бабушкино лицо немного смягчилось.
В доме не было никого. Отец и брат пропадали на сенокосе, Тира убежала во двор, хлопотать по хозяйству, бросив несколько заинтересованных и вместе с тем недоверчивых взглядов на пришлого колдуна, младшая сестренка увязалась за ней. Виленку бабушка хотела было услать туда же, но девочка живо уселась перебирать ягоды. Очень ей хотелось посмотреть, что будет делать колдун.
- Знахарь, - ворчливо бросила бабушка, показывая Нэлю на занавеску, за которой лежала больная. - Какой там знахарь, молоко на губах не обсохло! Сколь тебе годков-то, парень?
- Двадцать шесть, бабушка.
- Во! Молодо-зелено. А звать-то тебя как?
- Нэль, бабушка.
Занавеска осталась отодвинутой, и Виленка со своего места могла наблюдать почти все происходящее у маминой кровати. А чтобы видеть еще лучше, она наклонилась на своем низком топчанчике чуть вперед.
Нэль опустился рядом с больной на колени, подвернув длинные полы накидки; бабушка встала у него за спиной, грозно, как соколица, следя за каждым его движением. Он, протянув над мамой руки с распрямленными пальцами, стал задавать вопросы - так тихо, что Виленка ничего не могла расслышать. Мама что-то отвечала ему - едва слышным, измученным голосом, бабушка тоже вставляла фразы, причем в голосе ее звучало все меньше ворчливого недоверия, и все больше - неподдельного удивления. Нэль продолжал спрашивать, потом попросил дать ему кипятка. Отцепил с пояса несколько пучков трав, отделил от каждого по паре стебельков, растер их в ладонях и бросил в поднесенную бабушкой кружку. Накрыл ее тряпицей и отставил в сторону, а сам снова опустился на колени и принялся водить над мамой руками и тихо и монотонно бормотать что-то. Виленка прислушивалась изо всех сил, но так и не смогла разобрать ни единого слова; только схлопотала от бесшумно подошедшей бабушки подзатыльник. За нерадивость.
- Хватит пялиться, делом займись. Десять годков уж, а все как дитё малое.
- Бабушка! - громким шепотом спросила Виленка, не обратив внимания на боль, любопытство было сильнее. - Он ведь правда, колдун? Как дед Като, да?
- Колдун-то колдун, - поджала сморщенные губы бабушка. - Да не как дед-то. Чудной какой-то. Что-то в нем не так.

- А мама теперь поправится? Ведь правда, поправится?
- Обязательно поправится, Виленка.
Колдун на ходу отщипывал куски от толстого ломтя с хлеба с сыром, которые дала ему бабушка, и кидал их в рот. Старая женщина прочла по его лицу больше, чем неразумная внучка; она-то видела, что в глазах его сидит голод. Поняла, что давненько этот на удивление молодой знахарь не ел толком. И, когда он поднялся с колен и отошел от больной, молча сунула ему в руки завернутую в тряпицу снедь. Он ничего не сказал; поблагодарил так же молча, поклонившись.
К удивлению Виленки, бабушка велела ей оставить ягоды и проводить колдуна до хаты деда Като. Она ничего не объяснила, а девочка ничего не спросила, зная, что за расспросы получит лишь еще один подзатыльник. Нэль тоже промолчал, лишь в лице его что-то переменилось, дрогнув.
- Далеко дом-то, Виленка?
- Не, - девочка махнула рукой вперед. - Вон там.
- А как же так получилось, что ваш Като преемника за собой не оставил? - поинтересовался Нэль. - Неужели ученика у него не было? Верится с трудом.
- Да кто ж по своей-то воле в ученики к колдуну-то пойдет? - искренне удивилась Виленка.
- И правда, кто...
Вопреки заверениям девочки, до старой хаты оказалось вовсе не рукой подать. Жил старый колдун далеко за околицей, и жилище его постороннему человеку обнаружить было бы трудно, так тесно обступали его старые ясени. Нэль быстрым взглядом окинул рощу и кивнул своим мыслям. Скрытое место, так просто не отыскать, хорошо.
Девчонка не удержалась, сунула любопытный нос в дверь, когда Нэль ступил через порог дома. Внутри заметно пахло пылью, плесенью и заброшенностью. Паутина, пыль, грязь, какая-то труха - как будто хозяин отсутствовал не полгода, а, по крайней мере, лет десять. Вообще, хижина отличалась поразительной убогостью, даже оконные рамы не были ничем забраны, а наглухо закрывались ставнями. Интересно, как это старик проводил в темноте и без того не балующие светом короткие зимние дни? Впрочем, пока до зимы оставался изрядный кус года, и Нэль решил не заглядывать так далеко вперед. Хотя бы на месяц задержаться - и то хорошо. Люди рядом, а где люди, там и разговоры. Глядишь, и в городе про него прознают. А имеющий уши да услышит.
Наконец, Виленка убежала, ее ждали дела. Нэль, оставшись один, стащил с одной из широких лавок стеганое одеяло, встряхнул его, зажмурился из-за поднявшегося облака пыли. Одеяло тоже попахивало плесенью, но Нэль был не в том положении, чтобы придираться. Постелил его обратно, закрыл окна ставнями и рухнул на лавку ничком. И тут же уснул.

Про объявившегося в окрестностях молодого лекаря жители Рябинников прознали быстро. Ни Тира, и Виленка не собирались делать из этого тайну, и новость разлетелась по деревне в мгновение ока. Вернее, со скоростью девчоночьего щебетания. Поначалу, деревенские держались настороженно и старались даже близко к дому старого Като не подходить - кто его знает, молодого колдуна-то, а ну как наведет порчу. Но когда мать Виленки, долгое время уж не поднимавшаяся с кровати, вдруг быстро начала выздоравливать, да и рассказывать всем, как помог ей Нэль, - тут уж крестьяне зашевелились. Потянулись один за другим за околицу, каждый со своими хворями и бедами. Нэль принимал всех, выслушивал, помогал, чем мог. Платы не просил. Брал, что давали. Правда, любви деревенских не сыскал. За помощью шли, но так - сторонились. Поговаривали, что занимается молодой колдун в своем домишке темными делами, и свет у него в окнах с наступлением ночи нездешний горит. Старики считали, что это дух старого Като навещает его да наставляет в противных богам науках.
Нэлю, как будто, не было до всех этих слухов никакого дела. Держался он со всеми ровно, разговаривал спокойно, только в глаза почти никогда не смотрел, да впадал вдруг иногда посреди беседы в странную задумчивость. Нечисто с ним что-то, ох, нечисто, говорили старухи, и остальные охотно им верили.
Нэль не ошибся - новости разносились очень быстро. Неизвестно, дошло что-нибудь до города или нет, но до соседей - точно дошло. Чуть ли не с первого дня пребывания в Рябинниках ждал Нэль визита соседского ведуна. И, разумеется, дождался.
Дверь он держал распахнутой, если только не занимался опытами, в которые посторонним нос совать не следовало. Местные знали - если дверь на засове, лучше не стучать. Не отопрет. Впрочем, такого обычно посреди дня не случалось. Деревенские заходили к нему без предупреждения и стука, как к себе домой. Он не возражал.
Поэтому Нэль очень удивился, когда кто-то вдруг стал стучать в открытую дверь. Обернулся, оторвавшись от своих трав, которые с утра набрал на окрестных лугах, и теперь раскладывать для просушки, и увидел стоящего на пороге человека. Это был мужчина лет сорока, длинноволосый, бородатый, в сером холщовом балахоне, с множеством кошелей и мешочков, прикрепленных к поясу, с деревянным посохом в руках. Посохом и стучал - о косяк.
- Пригласишь войти? - поинтересовался гость вместо приветствия.
- Входи. Дверь открыта.
Гость шагнул через порог, остановился, цепко оглядываясь. Потом перевел взгляд на Нэля, встретился с ним глазами. Маг спокойно выдержал взгляд.
- Хм, - сказал гость, прищурившись. - Из молодых, да ранний, - вскользь осмотрел разложенные травы. - Травы, значит, знаешь. Ведовство?..
- ...Не совсем.
Врать не было смысла, это Нэль понимал отлично. Ведунам были доступны некоторые области знаний, о которых маги имели довольно смутные представления. Нэль знал кое-что из разговоров с Марикой и из соответствующих опытов с травами, но утверждать, что ведовство ему знакомо, не решился бы. Гость довольно быстро понял бы, что он врет.
С другой стороны, он, в отличие от Марики, не разобрался сразу, кто перед ним. Хотя и Нэль в этот раз не слишком стремился показать свою истинную природу.
- Значит, не совсем... - повторил гость, проходя дальше в комнату и останавливаясь перед полками, на которых были расставлены посудины, используемые Нэлем в его опытах. - А люди говорят, ты тут бесов призываешь. Колдун ты, говорят.
- Люди вообще много чего говорят, - заметил Нэль. - Кому, как не тебе, знать это.
- Точно. А еще слыхал я, что тебя Нэлем зовут.
- А тебя, я слышал, Ильмас.
Гость утвердительно промолчал. Неспешно обошел по кругу дом, внимательно осматривая все, что попадалось на глаза, правда, ничего не трогал. Вообще старался держать руки подальше от любых предметов. Потом подошел к Нэлю, остановился рядом.
- Все-таки, не будут зря про колдовство-то болтать, а, Нэль? - он кивнул в сторону полки с разнокалиберными плошками. - Ищешь чего-то, пытаешь. Откуда ты взялся, парень? Нюхом чую, что-то в тебе есть, да не разобрать, что. Не ведун ты, да и не знахарь, что бы ты ни не утверждал.
Нэль помолчал немного, потом проговорил спокойно:
- Тебе не стоит волноваться, Ильмас. Делить нам с тобой нечего. Хлеб я у тебя не отниму, да и надолго тут не задержусь.
- А я и не волнуюсь, - усмехнулся Ильмас. - Чего мне волноваться? У меня свой хлеб, у тебя - свой. С Като мы уживались, с тобой тоже как-нибудь уживемся, верно? Только ты в мои дела нос не суй, и я в твои не буду.
- Согласен.
- Но один совет дам, - вдруг заявил гость. - Точнее, спрошу сначала. Не находил ты в доме дедовых книг?
- Книг? - неожиданный вопрос удивил Нэля. Он и подумать не мог о том, чтобы искать в хате деревенского ведуна какие-то книги.
- Ну да, книг. Было у Като несколько. Не знаю, на кой бес они ему сдались, дед и читать-то не умел, но прятал ото всех - это факт. Мне довелось их видеть, потому и спрашиваю. Не знаю, что в них. Но хотел бы узнать.
- Ты их и сам искал, - догадался Нэль.
- Искал, - Ильмас ничуть не смутился. - Как Като помер, всю халупу его перерыл, ничего не нашел. Куда он их девал, Безымянный знает. Поищи, у тебя, может, что и выйдет.
- Почему ты говоришь мне о них? Раз уж они нужны тебе самому.
- Нужны-то нужны, да как до них добраться? Говорю тебе, парень, не смог я их отыскать. У тебя, сдается мне, может получиться. Не просто дед их под лавку спрятал, ясно же. А когда найдешь, тогда, услуга за услугу, - Ильмас внимательно взглянул на Нэля, - дашь мне в них заглянуть.
Нэль молчал, приподняв бровь, и раздумывал.
- Вдобавок, - продолжал гость, - хоть и не пойму я, кто ты таков, а все ж из нашей братии, факт. Это уж на лбу прописано. И что-то подсказывает мне, что книги эти могут тебе пригодиться больше, чем мне или кому иному.

В хате имелось не так уж и много мест, где можно было спрятать более или менее крупную вещь, и Нэль обыскал их все. Даже спустился в подпол, где хранить книги без охраны соответствующего заклинания вообще было бы полной глупостью. Он, разумеется, ничего не нашел. Было ясно, что если книги и в самом деле существовали, а не были плодов воображения Ильмаса (который показался человеком вообще вполне здравомыслящим), старый Като укрыл их с помощью магии. Вопрос - какой. Какие заклинания могли быть доступны неграмотному деревенскому деду? Какой силой он располагал?
Несколько простеньких заклинаний поиска потерянных предметов, брошенных одно за другим, эффекта не дали. Нэль не удивился, иного он и не ожидал. Такая магия была доступна большинству ведунов, наверняка и Ильмас знал ее и пытался применить. Удивляло другое - старик, несомненно, сумел спрятать книги под более сильными чарами, а это ставило его выше множества его собратьев.
Сила заклинаний возрастала, а Нэль начинал недоумевать. С кем же он имеет дело? Неужели - стихийный маг большой силы? Но - здесь? Нэль только надеялся, что дело не дойдет до высшей магии. Выкладываться снова ради сомнительной цели ему не хотелось.
Наконец, ему удалось обнаружить и нейтрализовать заклинание отвода глаз немалой силы, наложенное на участок пола рядом с северной стеной. Доски были рассохшиеся и перекореженные по всей комнате, так что заметить, что именно в этом месте они прилегают друг к другу менее плотно, было сложно и без защитных чар. Нэль присел и поддел половицы большим ножом, доставшимся ему вместе со всем хозяйством Като. Пришлось повозиться, прежде ему ничем подобным не приходилось заниматься, он пообламывал ногти и загнал под кожу несчетное количество щеп. Зато его усилия были вознаграждены, и под полом обнаружился тайник, в котором лежал довольно увесистый сверток, обернутый тряпицей, а поверх - промасленной бумагой. Удивительно, подумал Нэль, как только до него не добрались мыши? Разве что еще заклинание против грызунов наложено... Уж это-то деревенский ведун должен был уметь.
Не закрывая тайника, Нэль уселся прямо на пол, медленно развернул бумагу и тряпки. Вынул из свертка две книги в простых окладах из бронзы и черной кожи. Ни на одной, ни на другой, название не было никак не обозначено. Книги выглядели невероятно старыми, можно сказать - древними. Нэль недоуменно нахмурился. Когда он открыл титульный лист сначала одной, потом - второй, брови его совершенно сошлись на переносице.
- Великая Гесинда, - пробормотал он. - Что это такое?..
Медленно, очень медленно, принялся он перелистывать страницы, плотно испещренные мелкими, какими-то жучиными буквами и четкими, лаконичными рисунками и диаграммами, сделанными чьей-то твердой рукой. Если бы кто-нибудь мог бы его видеть в этот момент, он бы не мог не заметить, как окончательно сходит с его лица краска, как начинают подрагивать пальцы, как загорается в глазах огонь безумной надежды. Через минуту надежда эта сменилась таким же бешеным сомнением, Нэль захлопнул книгу, отложил в сторону, вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать по комнате.
- Я, должно быть, брежу, - сказал он себе, изо всех сил сжимая виски. - Бред, бред! Этого не может быть. Не может, да. Но так есть. Или - так будет? - он вдруг остановился, запрокинул белое лицо к потемневшим от времени бревнам потолка и выкрикнул: - Вы слышите, боги? Так будет!

Занимался рассвет.
Две ночи напролет в старой хижине среди древних вязов горел свет. Самый обычный, человеческий, живой свет, рождаемый самый обычной, человеческой свечой. Отблески пламени ложились на древние пожелтевшие страницы, заполненные жучиными буквами и четкими диаграммами. Быстро и нервно бегало по бумаге перо, оставляя за собой ровные, вытянутые по вертикали строки.
Загорались и гасли синеватые искры, стряхиваемые с тонких бледных пальцев.
Дважды умирала ночь.
Дважды занимался рассвет.
Оплывала свеча.
Черноволосый маг спал, уронив голову на скрещенные на столе руки.

- Нэль? Не помешаю? Могу я войти?
Не оборачиваясь, Нэль кивнул. По голосу и характерному постукиванию посоха он узнал Ильмаса.
- Этот отвар, - он вложил Виленке в ладони крошечный, плотно запечатанный воском кувшинчик, - добавляйте в воду. По пять-десять капель в кружку, не больше. Поняла? Скажи матери, что она должна пить одну кружку утром и одну кружку вечером.
- Хорошо! - девочка вскочила, спрятала кувшинчик в карман передника, поставила на стол рядом с чернильницей и сложенными в стопку исписанными листами маленькую корзинку. - Это бабушка велела передать.
- Кланяйся от меня своей бабушке, Виленка.
Девочка с затаенным любопытством взглянула на застывшего в ожидании Ильмаса, кивнула и выбежала за дверь. Нэль повернулся к ведуну, который с интересом разглядывал верхний из исписанных листов.
- Слушаю, Ильмас.
- Можно взглянуть?
- Нет.
- Что-то скрываешь, Нэль? Ладно, ладно, не буду об этом спрашивать. Спрошу о другом. Книги Като искал?
- Искал.
- И?
- Ничего.
- Ничего? - Ильмас недоверчиво склонился, заглядывая Нэлю в глаза - черные, непроницаемые, бесстрастные камни. Впрочем, как бы ни притворялись эти глаза, видно было, что и им свойственны слабости. Покрасневшие белки и веки, так же как и черные круги вокруг, свидетельствовали о крайнем утомлении. - Ничего? Но ведь они были. Точно были! Клянусь Гесиндой.
- Не клянись, - усмехнулся Нэль. - Что мне твои клятвы? Были книги или не были, я ничего не нашел.
Ильмас помолчал, в раздумье постукивая по полу концом посоха, потом проговорил:
- Жаль. Очень жаль. Но, надеюсь, ты меня известишь, если что-то станет известно?
- Извещу.